Рамадан: поговорим о любви? И не только…
«Они же как инопланетяне! Выйти замуж за мусульманина – страшный сон!» – такие комментарии иногда можно увидеть в соцсетях. Но так ли это в действительности? Насколько обоснованы подобные высказывания?
Сейчас, в пору священного месяца Рамадан, мы решили побеседовать о жизненных ценностях, о любви и о многом другом с представителями одной очень интересной семьи из Туниса.
Папа и сын, Насер и Александр Букадида. Оба – мусульмане. Мама, Ирина Букадида, – женщина европейского воспитания, по вероисповеданию христианка.
И первый вопрос – к старшим членам семьи. Как вы познакомились?
Насер: Я родился и вырос в Африке, в Тунисе. Ирина – абсолютная европейка. Но мы оба учились в Воронежском государственном педагогическом университете, который и стал местом нашего знакомства. Огромную роль здесь сыграл случай. Я в юности очень увлекался футболом, но сломал ногу – и все получилось, как в известной пословице, «не было бы счастья, да несчастье помогло». О спорте пришлось забыть, по госпрограмме меня отправили учиться в СССР – и я встретил Ирину.
Ирина: Да, нас объединило место учебы. Хотя дальше карьера сложилась по-разному. Насер профессор, двадцать лет преподает русский язык в качестве иностранного в тунисском государственном лицее. Я два десятка лет работаю в туризме, из них пятнадцать в Carthage Group и двенадцать лет занимаю в этой компании руководящие должности.
Как отнеслись в ваших семьях к тому, что вы придерживаетесь разной веры?
Насер: Родители отнеслись к моему решению жениться на иностранке и женщине иной веры положительно. Для них в первую очередь было важно, что она за человек, – но моя Ирина просто не может не понравиться. Она отлично воспитана – и это выражается как в уважительной манере общения с людьми, так и в том, как она одевается. Тунис не радикальная мусульманская страна, тут спокойно относятся к коротким юбкам, но моим родным приятно, что Ирина в одежде предпочитает классический стиль, выглядит достойно – и при этом самая настоящая красавица.
Отец сказал, «если она тебе жена, то станет нам дочерью». А мама – «она будет жить далеко от своих родных, береги ее, не обижай». А вот семья Ирины поначалу была категорически против нашей свадьбы. Мне два раза пришлось ездить к ее родителям, чтобы сделать предложение!
Ирина: И особенно переживала моя мама. Знаете, целый набор стереотипов о мусульманах – детей отберут, в рабство продадут…
Насер: И назначат третьей или четвертой женой. А между тем у нас, в Тунисе, принято жить с одной-единственной, любимой. Что я и делаю с большим удовольствием много лет, нашему сыну уже исполнилось двадцать пять.
С какими еще стереотипами, касающимися разницы в менталитетах, вам пришлось столкнуться?
Ирина: Считается, что в семьях с мужьями-мусульманами хозяйством занимается исключительно жена. А у нас готовит в основном Насер – и очень ревностно относится к попыткам отнять у него роль главного кулинара. Причем делает не только традиционные тунисские блюда, Насер освоил и русскую кухню – то, что нравится мне. Котлеты, борщ…
Иногда мне кажется, что он умеет читать мысли. К примеру, я иду домой, мечтаю о пельменях, захожу – и вижу, что каким-то чудесным образом на столе меня ждут именно пельмени, которые он собственноручно налепил. Мне кажется, такая телепатия связана с тем, что люди, любящие друг друга, на каком-то этапе семейной жизни становятся практически родными, начинают чувствовать своего супруга, буквально угадывают его желания.
Сравнивая мужчин и женщин – самовыражение для мусульманских жен действительно возможно только дома, в семье? У вас впечатляющая карьера, но это ведь исключение из правил?
Ирина: Вовсе нет. По крайней мере, в Тунисе это не так. У нас равноправие и на законодательном уровне, и в реальной жизни. Женщина может выбирать – тут с уважением относятся и к хорошим хозяйкам, к тем, кто занимается исключительно домашними делами. И к работающим женщинам. Причем каких-то ограничений я не вижу – можно встретить и дам-регулировщиц уличного движения, и даже авиапилотов женского пола.
Много жен-иностранок, и никакого давления на них также нет. В Тунисе живут француженки, итальянки, женщины из стран бывшего СССР – русские, украинки, белоруски, казашки, азербайджанки. Самая колоритная пара из тех, о которых я знаю: он – тунисец, она – монголка. И все замечательно, все счастливы.
Иностранные жены работают врачами, открывают салоны красоты, занимаются бизнесом. Главное, хорошо говорить на тунисском диалекте арабского или, еще лучше, по-французски, здесь это язык делового общения.
А дети в таких семьях – как живется им? Хотелось бы услышать мнение вашего сына, уж он-то точно знает ответ на этот вопрос!
Александр: Я родился и до трех лет жил в России, сейчас постоянно летаю в гости к бабушке и дедушке в Воронеж и отлично помню о своих русских корнях. В детстве мама перечитала мне массу книжек с русскими сказками, это – мое. Когда мы переехали в Тунис, я поначалу ни за что не хотел учить местный язык, но потом все наладилось.
У меня здесь много друзей – и по учебе, и по спорту. Окончил лицей, с семи лет играю в футбол, наша команда – призер городских и национальных чемпионатов. Два года играл в профессиональной команде нашего города по мини-футболу, во второй лиге. Я вратарь, у меня несколько медалей, но сейчас времени на спорт не особо хватает.
Шесть лет работаю в компании Carthage Group, был гест релейшен менеджером практически во всех отелях сети Novostar. Мне нравится помогать людям, решать проблемы туристов – и кстати, получается делать это даже после того, как гости разъехались по домам. Мне часто звонят, советуются, где лучше отдохнуть, на какие пляжи обратить внимание, – стараюсь давать по-настоящему полезные рекомендации.
Когда вы заработали свои первые деньги – и на что их потратили?
Александр: Это было еще до того, как я начал работать официально. В подростковом возрасте ездил на сбор оливок, помогал дяде на стройке, – и это, конечно, с папиной подачи, его воспитание. Свою первую зарплату я потратил на сладости, которые очень любил, когда был маленьким. Это, наверное, общее для всех детей в мире.
Папа всегда давал мне карманные деньги, но умение зарабатывать самостоятельно, навык делать что-то своими руками – в том числе и собирать оливки, и строить дома – он считает жизненно важным, и я с ним полностью согласен.
А ваши сверстники – они похожи на вас?
Александр: Бывает по-разному. Кто-то так же, как я, остается в Тунисе, работает, делает карьеру. Кто-то старается уехать – и здесь у каждого свои причины.
Например, у нас, чтобы жениться, надо потратить огромную сумму денег на свадьбу – и это не всем по карману. А создать семью и счастливо жить с женой хотят многие. Между тем невесте из Европы можно просто подарить красивое кольцо – и таких трат будет достаточно, по крайней мере, на начальном этапе. Традиции у всех разные.
Но чаще уезжают для того, чтобы заработать. Один из моих друзей, тоже футбольный вратарь, мы вместе тренировались, уехал в Италию, к сестре, которая живет в этой стране. Теперь играет в футбол там, в третьей лиге. У него все сложилось. Но так случается далеко не всегда.
Эмиграция молодежи – это больная для Туниса тема?
Насер: Да, если речь идет об эмиграции нелегальной. Я преподаватель, моим студентам по семнадцать-девятнадцать лет, среди них мало кто готов на подобные авантюры. Получают образование, строят планы на будущее, которое связывают с Тунисом.
В основном нелегально попасть за границу хотят те, кому не повезло с достойным местом учебы, у кого не получилось с работой. Некоторые отправляются вплавь, платят по 6000 динаров за место в лодке, рассчитанной на пятерых, – и набиваются в нее человек по пятьдесят. Нередко тонут – и море выбрасывает потом юных мальчиков, девочек… Даже младенцев, которых молодые родители взяли с собой. Тяжело узнавать о чем-то подобном.
Кто-то рассчитывает уехать в Европу или Англию через Турцию, так как туда из Туниса разрешен безвизовый въезд. Потом Болгария, Сербия. Но устроиться на новом месте удается лишь малому проценту мигрантов – ночуют на вокзалах, перебиваются кое-как. Думаю, разумнее те же усилия направлять на то, чтобы наладить свою жизнь здесь, у себя на Родине.
Вопрос о поисках работы в Тунисе можно, наверное, адресовать Ирине – как руководителю, которому приходится набирать сотрудников. Сегодня правомерно говорить о том, что мы переживаем эпоху кадрового кризиса?
Ирина: Некоторый кадровый кризис сейчас действительно есть. И выражается он даже не в количестве кандидатов. Причина в их не вполне реалистичных ожиданиях.
Распространенное желание – получать высокую зарплату и выполнять очень ограниченный круг обязанностей. Но так не бывает! Для того, чтобы хорошо зарабатывать, надо быть максимально полезным.
Я часто провожу собеседования с тунисскими и европейскими соискателями, желающими присоединиться к команде Carthage Group. И обращаю внимание в первую очередь даже не на образование человека, хотя это тоже важно, а на его заинтересованность, активность. Мы стараемся растить сотрудников внутри компании, сами, – и это, на мой взгляд, идеальная стратегия. Я очень горжусь, когда те, в кого я поверила, делают успешную карьеру. Это необыкновенно приятно.
Я работаю в туризме много лет, знаю его с разных сторон. Не была разве что водителем автобуса – хотя могла бы, водительские права у меня имеются. Впрочем, это достаточно сложная профессия, требующая особых навыков. И если говорить о Рамадане, который сейчас идет, то именно водителям в это время делаются послабления – не всякий выдержит строгий пост, отправляясь в поездку с туристами в Сахару.
А вот многие другие наши сотрудники постятся, и мы корректируем рабочие графики – там, где это возможно. Даем людям время отдохнуть и подготовиться к традиционной вечерней трапезе после целого дня, проведенного без еды и питья.
А как вы сами проводите Рамадан, если учесть, что ваша семья состоит из представителей разных религий?
Насер: Ирина как христианка соблюдать пост не обязана, это прерогатива мусульман. Но все мы любим наши совместные ужины, которые проводим с родными, – каждый приносит что-нибудь вкусное, это очень добрый обычай. Собираться вместе нам довольно легко, мы живем в общем доме, первый этаж которого занимает моя мама – папы, к сожалению, больше нет, – а на верхнем этаже располагаются братья с женами, детьми и наша семья.
Ирина: И у нас по-настоящему большой дом – у всех свои, отдельные, входы, даже с разных улиц. Никто никому не мешает. Но мы действительно вместе, и поддержка близких очень чувствуется. Мой дом – моя крепость, я действительно могу так сказать. Это очень отличается от жизни небольшими, камерными семьями – как принято, например, в Европе. Хотя и в том, и в другом вариантах есть своя прелесть.
Как проходят ужины во время Рамадана? Какие угощения подают к столу?
Ирина: Ужинать в Рамадан можно только после захода солнца. И каждый вечер этот момент отодвигается – чем ближе к лету, тем длиннее становятся дни. Для верующих это испытание.
Мы начинаем трапезу с того, что пьем воду. Затем обязательно суп – тунисская шорба, которую готовят с бараниной или рыбой, приправляют томатной пастой, кориандром, черным перцем и лимонным соком. Следующее блюдо – брики, это такие сочные местные «чебуреки», с начинками для которых многие любят экспериментировать. Есть даже специальные группы в соцсетях, где люди делятся рецептами, – и чего там только нет! Насер делает брики с картофелем, яйцом и петрушкой. А еще с морепродуктами, смешивает креветки со специями – и я, если честно, точно даже не знаю, с какими, это его секрет.
К брикам подаем салаты – с помидорами и огурцами или традиционную местную мешуию со сладким или острым перцем. После чего лично я останавливаюсь и пью кофе, но мои мужчины запросто могут продолжить – что вполне объяснимо для тех, у кого за весь день не было во рту ни крошки. А по утрам, до восхода солнца, мы устраиваем особый завтрак, сухур. Но здесь все гораздо проще. Стакан молока или кефира, йогурт, финики, бананы. Основные удовольствия в Рамадан только по вечерам. Днем полное воздержание, молитвы – это священное время.
Что вы можете посоветовать туристам, приезжающим в Тунис во время Рамадана? Как себя вести, чтобы проявить уважение к местным традициям?
Александр: В Тунисе нет особых строгостей на этот счет, но я бы посоветовал нашим гостям не одеваться слишком вызывающе. И постараться не есть, не пить и не курить среди белого дня на улице, чтобы не смущать тех, кто соблюдает пост. Вот, пожалуй, и все.
Рамадан – особое время. Его начало и завершение мусульмане отмечают в приподнятом настроении, празднично. А европейские праздники для вашей семьи существуют?
Александр: Самый любимый – Новый год. Мы ставим елку, папа готовит оливье. Получается у него потрясающе вкусно, я в кулинарии не такой виртуоз, хотя тоже кое-что умею – к примеру, отлично жарю картошку. Также отмечаем Рождество, Пасху.
Ирина: Еще Восьмое марта – но, правда, не очень широко, в Тунисе это не самый заметный праздник. А в этом году я стала участницей милой сценки на День святого Валентина, четырнадцатого февраля. Заглянула в гости к бабушке, маме Насера, – а у нее на почетном месте стоит роза. Спрашиваю: «Откуда такая красота? Это ведь практически валентинка, от кого она?» Бабушка смеется: «От внука!» Так и живем.
28.02.2024